В поисках близких по духу людей [1]
Якову опять предстояло иcкать пристанища, томиться в поисках близких по духу людей. Его приятели Аполлон Григорьев и Николай Орлов еще в 1842 году закончили университет, а сам он перешел на последний, четвертый курс. Кружок молодежи, собиравшийся в доме Григорьева, сам собой распался. Яков с грустью вспоминал о былых беседах на «антресолях» и жаждал общения с московскими литераторами.
Николаю Орлову, который отправился на военную службу, Полонский с грустью писал: «Душа Орлов, где ты, в самом деле? Где вы все? Зачем не пишешь, где была последняя сходка ваша, в каких благословенных местах? И в каком расположении духа, в веселом или грустном, запивали вы свое минувшее студенчество... Ты, верно, посылал его к черту. Скучна тебе казалась эта четырехлетняя дорога, по которой мы шли какой-то разрозненной толпой... Как бы то ни было, не знаю, как тебе, а мне грустно, брат!»
В то время в Москве умственная жизнь проявляла себя в аристократических литературных салонах, где собиралась интеллигенция Первопрестольной: писатели, артисты, ученые... Для молодежи считалось за честь попасть в такой салон - была возможность заявить о себе, завести полезные знакомства, поискать протекции.
В салонах мужчины, в основном, вели светские разговоры, стараясь блеснуть умом и образованностью. Дамы блистали красотой (если таковая имелась), приглядывались к знаменитостям и слушали разные толки и споры, которые потом становились достоянием многих ушей...
Хорошо в Москве были известны салоны у княгини A.M. Голицыной (урожденной Толстой), у баронессы Шеппинг, у Орловых, Елагиных, Ховриных, у поэтессы Каролины Павловой и ее мужа, писателя Николая Павлова...
Как вспоминал Полонский, «... у каждого салона были свои особенности. Так, например, Кетчер, который никогда не надевал фрака и не расставался с своей коротенькой трубочкой, который, по словам Тургенева, не перевел, а перепер Шекспира на язык родных осин и о котором писал Герцен в своих воспоминаниях «Былое и думы», - появлялся только у Ховриных.Знаменитого актера Щепкина, превосходно читавшего комедии Гоголя, чаще всего можно было встретить у баронессы Шеппинг; Хомякова и Самарина -у княгини Голицыной; Жуковского, когда он приезжал в Москву, - у Елагиных. Там часто бывал Гоголь, но не там я его видел...»
Увидеть великого писателя студенту Полонскому довелось лишь раз, на именинах у профессора С.П. Шевырева. «Я застал Гоголя в кабинете лежащим на диване; он весь вечер не проронил ни единого слова, - с оттенком сожаления вспоминал поэт. - На все и всех глядел он сквозь пальцы, прикрывая ими лицо свое. Около него ходили и двигались гости, и никто не решался обратиться к нему с каким-нибудь вопросом. Это был маленький божок, перед которым все благоговели. Не всегда Гоголь был таким. Не раз рассказывали мне, как в интимном обществе он был весел, много говорил и всех смешил до упада. Но мне не привелось даже слышать его голоса». Зато Гоголь впоследствии услышал лирический голос начинающего поэта...